Хорошо, ага, даже очень.
Упитанные, абсолютно уверенные в своем праве быть в начале лишь марта, неприлично желтее лимонов с мимозами, бабочки.
- Бабочка, бяк-бяк.
- Сама ты дурочка, - проваливаясь снисходительно в ямки своих турбулентностей.
Цвет алычи уж взял взаймы лиловую фиолетовость внутренней мякоти будущего плода.
Цветы редкие, не майской дачно-подмосковной буйной двухдневной вишневой шапкой, это японский минимализм, как на фоне Фудзи ветки размножены в видовых фотках.
"Почему? Отцвело уже, слушай"
Ловя в видоискатель комплект бутонов и цветка, всенепременно хочется банальностей отчетных фот: а вот за ними неба синь с куском горы, а тут вот чуть штормит, вне резкости, с претензией случайности.
Чужое читая, пролистываешь, морща нос: тьфу ты, цветочки, хочется подсмотреть из-за плеча интимностей быта. Попав же самолично в март Абхазский, улыбаясь умильно: цветочки, ну ё-моё, кроссовки от сугробов столичных еще мокры, а тут фиалки, что ли...
Попу задрав, на шарф наступая, впихиваешь в вертикаль можт? на мху союз земляники с чем-то, и пожарники парой, но у них всегда март.
"Какая графика!" - говаривала Жанна.
Действительно, вышли ветки, ритмясь, к морю тянясь.
Поохав, рот закрыл, голову опустил, внизу альпийские луга, вся мелочь нижегорная, не прибрежная, цветет, и тут, и там, и вон там. А летом топаешь по сухим колючкам в пыли, в поту. Эксклюзив горы Анакопийской, ну ладно, корова не в счет. Один, всё вроде для меня, ух ты, спасибо. Неизменный натюрморт, кладку веков - в драпировку, с кружками можно так - в череду, в глубь времен.
Населения не видно, сообщения болтливей. Извечное городков у моря. И Света, и Хасик были и будут, недвижимость тоже.
Упитанные, абсолютно уверенные в своем праве быть в начале лишь марта, неприлично желтее лимонов с мимозами, бабочки.
- Бабочка, бяк-бяк.
- Сама ты дурочка, - проваливаясь снисходительно в ямки своих турбулентностей.
Цвет алычи уж взял взаймы лиловую фиолетовость внутренней мякоти будущего плода.
Цветы редкие, не майской дачно-подмосковной буйной двухдневной вишневой шапкой, это японский минимализм, как на фоне Фудзи ветки размножены в видовых фотках.
"Почему? Отцвело уже, слушай"
Ловя в видоискатель комплект бутонов и цветка, всенепременно хочется банальностей отчетных фот: а вот за ними неба синь с куском горы, а тут вот чуть штормит, вне резкости, с претензией случайности.
Чужое читая, пролистываешь, морща нос: тьфу ты, цветочки, хочется подсмотреть из-за плеча интимностей быта. Попав же самолично в март Абхазский, улыбаясь умильно: цветочки, ну ё-моё, кроссовки от сугробов столичных еще мокры, а тут фиалки, что ли...
Попу задрав, на шарф наступая, впихиваешь в вертикаль можт? на мху союз земляники с чем-то, и пожарники парой, но у них всегда март.
"Какая графика!" - говаривала Жанна.
Действительно, вышли ветки, ритмясь, к морю тянясь.
Поохав, рот закрыл, голову опустил, внизу альпийские луга, вся мелочь нижегорная, не прибрежная, цветет, и тут, и там, и вон там. А летом топаешь по сухим колючкам в пыли, в поту. Эксклюзив горы Анакопийской, ну ладно, корова не в счет. Один, всё вроде для меня, ух ты, спасибо. Неизменный натюрморт, кладку веков - в драпировку, с кружками можно так - в череду, в глубь времен.
Населения не видно, сообщения болтливей. Извечное городков у моря. И Света, и Хасик были и будут, недвижимость тоже.
Последнее редактирование:
