Кажется, я на пороге серьезного научного открытия. В сфере биологии. Точней даже генетики.
Однако по порядку.
Всю юность я ходил без шапки, в самые лютые морозы. Строго говоря, ходил даже без шарфа. То есть у меня был длинный черный шарф, связанный мамой, но я носил его как романтический аксессуар, он не грел шею, а развевался на ветру.
Та же мама волновалась: «Куда без шапки? Будет менингит!»
Я усмехался: «Ма, отстань!». И шагал навстречу сияющему менингиту.
…Прошли годы. Снова зима. Встречаюсь со старшими детьми, сыном или дочкой. И вижу: этот без шарфа, эта без шапки.
Причитаю: «Тимошенька, горло же простудишь!». Или «Асенька, как можно без шапки?»
Тимошенька с Асенькой усмехаются: «Окей, бумер».
Причем, я же не хотел ничего этого говорить. Я же знаю, что это бессмысленно, что выгляжу глупо. Но оно как-то помимо меня. Из глубин организма. «Куда без шапки?».
И открытие моё таково. У нас есть особенный ген. Даже не ген, а так, генчик. Он спящий. Пробуждается, активируется после тридцати. А то и после сорока. Это «ген шапки». Ген родительской тревоги. Ген потешного бормотания.
Ты ничего с собой поделать не можешь. Ген шапки сильнее тебя. И ты кричишь вслед убегающим детям, но они лишь смеются.
Однако ты знаешь точно: наступит миг, и в твоих нахальных детях проснется «ген шапки», они будут так же кричать «Шапку надень!» и так же будут себе удивляться: откуда это вообще?